Таня и Тоня. Две судьбы. Роман - Булат Диваев

Директором школы работала Роза Ахметовна, бывшая в годы учебы Тани с Тоней в школе ещё завучем, волевая и сильная женщина, но очень зловредная и злопамятная. Учителя, что женщины, что мужчины, боялись её и старались без повода не сталкиваться с ней. Ученики прозвали её Шипучкой, видимо от имени – Роза, а может быть и от того, что когда она была сердита, её речь превращалась в сплошное шипение.

– Попрошу Татьяну Герасимовну и Антонину Яковлевну пройти в партком, – сказала Нина Николаевна, учитель истории и по совместительству парторг школы. – Мы с секретарем школьной комсомольской организации определим вам круг ваших общественных обязанностей. После Урока Мира ждем в моем кабинете.

– Хорошо, конечно. – за двоих ответила Тонька. – Мы будем рады работать с детьми и во внеурочное время.

– Вот и хорошо. А теперь все на линейку. – завершила планёрку Роза Ахметовна.

После работы подруги увлеченно беседуя и делясь впечатлениями от первого дня в школе, шли домой.

– А Шипучка нисколечко не изменилась. – говорила Тоня. – Та же зловредина. Заметила, как она на линейке на всех смотрела?

– Как? – спросила Таня.

– Как фашист на евреев, вот как. – и звонко засмеялась.

Вдруг Таня остановилась, схватила подругу за руку и тихо прошептала:

– Ой, Тонь, меня тошнит…

Тоня поняв состояние подруги, посмотрела по сторонам, и убедившись, что никого поблизости нет, сказала:

– А ну-ка, давай вон туда, к березкам спустимся. Только аккуратно, не спеши, будто мы берёзками любуемся. Только до березок-то дотерпи, токсикозная…

… -Ты маме-то сказала или нет ещё? – спросила Тоня, когда Танька оправившись, присела возле неё на скамейке. – Она же догадается скоро.

– Нет. Пока смелости не набралась. – Таня грустно улыбнулась. – Вот как догадается, так и поговорим. А пока…

– Что пока-то? Лучше поговори сама, первой начни. Объясни как-то, я не знаю… Придумай что-нибудь, в конце концов.

– А что придумывать? Как есть так и расскажу. Вот сегодня и расскажу. И что будет, то и будет.

– А что будет? Мать она всегда поймет. Огорчится конечно, но поймет. Так что не сомневайся. Тетя Лида умная и добрая.

– Ладно, сказала же, сегодня поговорю.

Лидия Ивановна готовила праздничный обед, в честь первого рабочего дня своей дочери. Она специально отпросилась с работы на сегодня, чтобы вместе с дочерью отметить это событие вместе.

Лидия Ивановна уже давно одна воспитывала дочь, так как её муж – Герасим, работавший трактористом в лесхозе, трагически погиб на лесоповале, когда неосторожно выглянул в окно трактора, и его голову придавило стволом дерева. Тогда Таньке было девять лет. И вот теперь их дочь, отучившись в Уральске, стала учительницей. Лидия Ивановна от радости даже припевала, пока готовила стол. Гордость за дочь распирала её.

Когда она несла на стол посуду, она краешком глаз увидела в окно, что кто-то вошел в их калитку. «Кого это несет?» – подумала она и торопливо направилась в сени. Она вышла на крыльцо и увидела Прохоровых, своих соседей, которые держа что-то на руках, шли к ним в дом.

– Здравствуй, соседушка! – подойдя к ней поздоровался Яков, отец Тони, – С праздником тебя! С Днем Знаний!

– Здравствуйте, родненькие! Вас так же с праздником. Айда-те в дом, что ж мы в сенях-то стоим.

Яков Михайлович пропустил вперед супругу, Галию Салимовну, которую все по простому звали Галей, а затем и сам вошел в дом.

– Мы Лида подумали и решили, что вместе праздник гулять будем. – с характерным башкирским акцентом сказала Галя. – Что нам по разным домам-то сидеть. Байрам у нас один, так вместе и радоваться будем. Песни петь. Айда, Яша, доставай гостинцы! – А сама поставила на стол своё фирменное блюдо – балеш*.

– И правильно решили. – обрадовалась Лидия Ивановна. – Чай, не чужие. Двадцать с лишним годков вместе живем. Таня с Тоней, с пелёнок, можно сказать, вместе росли. И сейчас, дай Бог, вместе работать будут. Айда, Галя, пошли стол накрывать, а ты Яша, сходил бы до колонки, водицы принёс пока. А потом глянь наших девчат.

Яков Михайлович стоял у калитки дома Лукиных и ожидал возвращения Тани с Тоней с работы. Он прикурил папироску и зорко всматривался в сторону школы, откуда должны были идти подруги. Уже давно пробежали гурьбой дети, возвращаясь со школы, а девчат всё не было.

– Пап, ты что здесь стоишь?

От неожиданности Яков Михайлович даже вздрогнул и выронил из рта папироску.

– Тьфу ты! Напугала. – Яков Михайлович наступил на упавшую папироску и притушил её носком ботинка. – Как что стою? Вас вот жду. А вы откуда пришли, школа-то в другой стороне?

– А мы по роще прогулялись, на скамейке посидели, поболтали. – Тоня хитро улыбнулась, и подбежав к отцу обняла его. – Пап, не поверишь, я – учительница!

– Молодец! – проворчал Яков Михайлович – А мы тута, значит, вас ждём – не дождёмся, а они болтают! – Яков Михайловичу не терпелось сесть за стол и пропустить рюмашку. – Айда, марш в дом. Стол ждёт.

Подруги переглянулись, потом взялись за руки, и пошли в дом.

2

– Дорогие наши дочки! – Яков Михайлович поднялся из-за стола и поднял рюмку. – Позвольте на правах старшего и единственного мужика за столом, первым поздравить вас с первым вашим рабочим днем. Много говорить не стану, только отмечу, что хочу пожелать вам успехов работе, здоровья и счастья. Учить детишек самое благородное дело в мире. И мы, ваши родители, рады, что наши дочери выбрали первейшую профессию! Уверен, покойный Герасим, да будет земля ему пухом, поддержал бы мои слова! За вас! – и отправил рюмку водки в рот.

Женщины тоже чокнулись рюмками и протянули рюмки к подругам, чтобы чокнуться с ними.

– А мне нельзя – сказала Таня и зарделась, поняв, что теперь могут начаться расспросы, отчего и почему.

– Нам нельзя! – пришла на выручку Тонька. – Мы же учителя. Как мы завтра детям в глаза смотреть будем. Вы пейте, а мы компотом вас поддержим.

– Вот это правильно! – Яков Михайлович одобрительно посмотрел на девушек, и затем, оценив количество содержимого в бутылке, продолжил: – Учитель это звучит гордо! Вроде как-то так говорится. Молодцы девчата. Так держать, – и, вполголоса добавил, – И нам больше достанется…

…Когда Тоня и её родители ушли, Таня помогла маме убрать со стола и помыть посуду. А потом подошла к Лидии Ивановне и обняв её, виноватым голосом произнесла:

– Мама, мне надо тебе сказать очень важную для нас вещь. – и она подвела маму к дивану и бережно усадила её.

Лидия Ивановна поудобнее уселась на диване и с интересом и вниманием приготовилась слушать дочь.

– Мама, в Уральске я встретила человека, – осторожно начала Таня разговор, – очень дорогого для меня человека. Я его люблю. Сильно люблю.

Сердце матери взволновано застучало, слушая слова дочери. Она уже обо всём давно догадалась, но не начинала этот разговор с дочерью первой, так как верила, что Таня сама ей расскажет тогда, когда будет готова к нему.

– И так получилось, что он ушёл служить в армию.

Вот это было неожиданностью для Лидии Ивановны. Она уже всё поняла и перед её глазами пробежали насмешливые взгляды сельчан, которые будут сопровождать её дочь. Та гордость, распиравшая её совсем недавно, улетучилась так, как будто её и не было. Вместо неё к ней пришли досада и разочарование. Она было поддалась этим чувствам, но глянув на дочь, она нарочито взбодрилась, и встала с дивана.

Таня увидев, что мама встала, решила, что она сейчас пустится в долгие разговоры о девичьей чести и целомудрии. Но, вместо этого Лидия Ивановна подошла к дочери и обняв её прошептала ей:

– Я всё знаю, дочка. Плохо, конечно, что твой дружок в армии. Я-то было обрадовалась, что буду к свадьбе готовится, да видно придётся повременить. И если он также сильно любит тебя, то когда вернётся, всё правильно поймёт.

Таня посмотрела на маму и грустно улыбнувшись, обняла её.

В конце октября на улицах Белореченска ребятня лепила снеговиков и каталась на санках с горок. Снега в этом году выпало необычайно много для поздней осени. Сугробы были больше метра высотой, а снег и не думал таять. Наступала зима. Ветер, разметав косы берёз, срывал с них серебро инея, которые белоснежными искринками, переливаясь на солнце всеми цветами радуги, тихо опадали на землю. Дети, воздев руки к верху, смеясь и вереща, принимали снежный душ.

Таня после уроков стояла у окна и улыбаясь смотрела на детишек, которые, не обращая внимания на ветер, с криками да воплями, кувыркались в сугробах, когда пионервожатая Лиля зашла в учительскую. Увидев Таню, она сказала:

– Татьяна Герасимовна, вас директор школы просит пройти к ней в кабинет.

– Зачем? – спросила Таня.

– Откуда мне знать? – пожала плечами Лиля и села за свой стол.